.png)
Конечно же, чудо, которое пережил Сартр (вместе со всем человечеством), — это чудо Великой победы 1945 года, поставившей точку не только во Второй, но и в Первой мировой войне (поскольку оба мировых конфликта многие справедливо считают одним, разделённым на два акта). Радость Победы окрасила всё послевоенное творчество Сартра и, в частности, его главное прозаическое произведение — трёхтомную эпопею «Дороги свободы» (1945–1949), в которой речь идёт о преддверии и начале Второй мировой войны, однако же вся ткань этой прозы подсвечена победным салютом 1945.
В «Дорогах свободы» важную роль играют русские персонажи: брат и сестра, Борис и Ивиш Сергины. (Где Сартр услышал русское женское имя Ивиш — загадка… Вообще-то среди русских у него было много знакомых, а русскую эмигрантку Ольгу Косакевич иногда даже называли его первой женой.) Этой героине — изломанной, истеричной — Сартр придал некоторые черты и М. Цветаевой, и собственной «законной» (хотя всю жизнь — гражданской, т.е. неофициальной) жены Симоны де Бовуар. В целом брат и сестра Сергины (особенно брат) — это парочка клоунов, над которыми Сартр вовсю потешается. (Что поделать, такова роль, которую наши две нации взаимно назначили друг другу: у нас тоже принято иронизировать над французами.)
При всей её истеричности, Ивиш очаровывает, и не только главного героя, Матье Деларю, но (думается) и любого читателя. Вот как её воспринимает Матье: «...он подумал, что любит Ивиш, и был удивлен, что любовь его не ощущалась так, как ощущается особое волнение или другой какой-то радостный порыв: нет, это скорее было предвестие несчастья, неподвижный знак проклятия над линией горизонта».
Третий том эпопеи демонстрирует начало боевых действий, но антураж первых двух томов более или менее сводится к парижским ресторанам и кутежам. Это не случайно: судя по всему, не все заготовки вошли в окончательный вариант (так всегда пишутся романы). Но сама «банкетная» атмосфера 1945 года диктовала отбор тех сцен, что «повеселее». Вместе с тем эпопея не только не лишена серьёзного содержания, — именно оно и является её каркасом, а ночные сцены в ресторанах — это скорее «подсветка».
Автор обзора предполагает, что читатели данной статьи прочли и «Дороги свободы», я далёк от того, чтобы простецким тоном знатока пересказывать роман. Моя цель — показать неслучайность именно русской темы. Главный герой, Матье, — это почти автопортрет Сартра, но именно к Матье Борис Сергин является в состоянии ужаса: ему кажется, что он убил собственную любовницу, танцовщицу Лолу, которая старше его, и он умоляет Матье поехать в гостиницу, где лежит труп Лолы, чтобы выкрасть письма Бориса из её сундучка. Матье так и делает. И, во-первых, находит в сундучке Лолы, кроме писем, сумму в пять тысяч франков, в которой он остро нуждается, и ворует её (деньги нужны Матье для того, чтобы срочно оплатить аборт своей любовницы Марсель). Во-вторых, Матье обнаруживает, что Лола не мертва, а просто впала в глубокое наркотическое забытье… Через некоторое время она приходит в себя и, явившись опять же к Матье, объявляет ему, что подаёт в суд на Бориса, так как пропали деньги… Матье к тому времени уже предложил эти деньги своей любовнице, но она отказалась от них (кинула ему в лицо), так что сумма у Матье сохранилась, и он как бы дарит её Лоле; скандал на этом замят.
Что касается Ивиш Сергиной, то в конце эпопеи автор нам сообщает, что и она была любовницей Матье, и даже, возможно, была от него беременна, но, поскольку всё закончилось выкидышем, то и выяснять, от кого именно Ивиш была беременна, Сартр не видит смысла… Возможно, я не должен был называть этих двух персонажей, брата и сестру, клоунами: их жизненные трагедии не придуманы, выписаны реалистично. Но некоторая доля авторской усмешки всё равно чувствуется, в том числе, и в описании отца Бориса и Ивиш, о котором, например, говорится, что он в знак удивления «издал некое кудахтанье»...
Занимая позицию марксиста левого крыла, Сартр всю жизнь испытывал любовь-ненависть к Советскому Союзу, да и к французским коммунистам, предпочитая поддерживать не Французскую компартию, но Мао Цзе-Дуна или, например, Че Гевару среди кубинцев… Интересно, что русские иммигранты во Франции в конце концов ему своеобразно отомстили, и роль такого «мстителя» взял на себя другой французский писатель и философ, Владимир Янкелевич (сын эмигрантов из Одессы). Именно Янкелевич (1903–1985) в конце жизни стал причиной скандала, обвинив Сартра в том, что тот не сотрудничал с Сопротивлением (в том, что сам Янкелевич был довольно активным подпольщиком в годы Второй мировой войны, сомнений, кажется, ни у кого не возникало). Заявления Янкелевича наделали во Франции довольно много шума, хотя по форме они были крайне невнятны…
Третий и заключительный роман эпопеи «Дороги свободы», «Смерть в душе» (1949), вышел через некоторое время после Победы и уже не носит «банкетного» характера. В самом начале этого романа возникает образ спрута (осьминога) как намёк на предвоенную ситуацию в Европе. Вообще язык Сартра предельно прост и ясен, образная система его всегда хорошо понятна… Неясно другое: какое именно течение олицетворяет «спрут»: коммунизм или фашизм? И та, и другая гипотезы возможны, но если бы Сартр показал двух борющихся «спрутов», то это как раз было бы банально, а ему было важно показать именно «тотальность» той борьбы, через которую проходила Европа в конце 1930-х. «Война уже началась или нет?» — таким вопросом задаются многие герои эпопеи, и иногда им кажется, что всё вокруг (дома, облака, деревья и т.д.) уже говорит о войне, а иногда — всё ещё о мире…
Роман этот заканчивается показом разгрома Франции и последних очагов сопротивления (причём Матье оказался героем: погиб, уничтожив не менее десяти гитлеровцев); а горстка французов-смельчаков, оборонявших ратушу, положила целый взвод фашистов… Продолжения Сартр писать не стал, и больше ни к теме войны, ни к теме оккупации не возвращался.
Почему-то некоторые литературоведы считают эпопею «Дороги свободы» «провалом» Сартра (вернее, пишут, что тогдашняя критика расценила её как провал). А в качестве доказательства приводят, что Сартр бросил работу над четвёртым томом эпопеи и вообще почти отказался от художественной прозы (за исключением романа о детстве «Слова»). Но мне кажется, что, если и можно говорить о «провале», то о «провале в иное измерение» или в иную культуру… Пережившие чудо не остаются точно такими же, какими были до этого переживания; вот и Сартр, пройдя через оккупацию, через чёрные годы поражения Франции, а затем через яркий свет Победы, внутренне изменился и просто не мог не отказаться от намеченной им ещё в юности «карьеры» типичного французского прозаика.
Всё это — не более чем гипотеза автора этих строк, и я никого не призываю «под знамёна» этой гипотезы, а просто советую не верить тем, кто называет «Дороги свободы» неудачей, а внимательно прочесть эти романы.
Здесь самое время вернуться к так называемому «делу Сартра» или к «проблеме коллаборационизма четы Сартр — де Бовуар». Писатель был мобилизован во французскую армию в начале Второй мировой и служил метеорологом; девять месяцев провёл в немецком плену, затем был освобождён с возможностью устроиться на работу. Сначала восстановился на прежнем месте — преподавателя философии в лицее под Парижем, затем преподавал уже в самом Париже, также в лицее, заняв должность, с которой был уволен преподаватель-еврей. Сартр сформировал подпольную группу «Социализм и свобода», но она быстро распалась, не отметившись громкими боевыми достижениями.
Писатель одной ёмкой фразой суммировал собственную позицию во время оккупации: «Я не был бойцом Сопротивления, который писал, я был писателем, который примыкал к Сопротивлению». Яснее не скажешь!.. Аналогично вела себя и Симона де Бовуар: тоже занимала преподавательскую должность, а когда была с неё уволена, недолго прослужила на немецком радио. Факта этого не скрывала, объясняла его просто: нужно было зарабатывать на хлеб. Как будто бы вопросов не должно быть ни к Сартру, ни к его гражданской супруге, однако периодически в сартроведении звучат скандальные обвинения в их адрес о «сотрудничестве с нацистами». Наиболее громкими (но далеко не единственными) обвинителями из числа зарубежных сартроведов были немецкая исследовательница Ингрид Галстер (Galster) и американский профессор Дэвид Спринцен (Sprintzen)…
Эпопея «Дороги свободы» Сартра (как и его великолепный трактат «Размышления о еврейском вопросе») автор этих строк прочёл ещё в советские времена в подлиннике (когда переводы на русский отсутствовали), и хочется повторить уже отмеченное: язык Сартра — из наиболее простых и ясных вариантов французского, на которых создавалась художественная литература этой страны. Его тексты вполне могут быть использованы в качестве учебных в отечественных школах даже без углублённого изучения французского…
* Фото: Сартр в военной форме в годы Второй мировой войны.
Автор статьи: Андрюшкин Александр.
.jpg)
.png)
.png)
